Известный британский нейрохирург и писатель Генри Марш приезжает в Украину практически начиная с самой Независимости. Украинская нейрохирургия во многом обязана именно ему — англичанину, который всё это время оперировал тяжелых больных, привозил оборудование и, главное, обучал украинских хирургов.
В Odrex вы приехали с лекциями, успели проконсультировать пациентов. Что еще привело вас в Украину в этот раз?
Во Львове я был на презентации книги своей жены Кейт Фокс «Наблюдая за англичанами», которую совсем недавно перевели на украинский. А доктор Струц, мой коллега, пригласил меня в Одессу — помочь с операцией. Некоторые называют эту операцию «операцией Джанетта» — в честь американского хирурга, который ее популяризировал. Пациент страдал от болей, вызванных невралгией тройничного нерва.
Оперируя пациента с невралгией тройничного нерва, хирург находит очень маленькую артерию, кровеносный сосуд, который сдавливает лицевой нерв, называющийся тройничным. Операция заключается в том, чтобы отодвинуть артерию от нерва, проложив небольшой фильтр между ними. Но сосуд и нерв очень, очень маленькие, это микрохирургия.
Для пациентов с невралгией операция — наиболее эффективное лечение. Но поскольку это операция на мозге, она сопровождается определенными рисками и сложностями. Есть другие методы лечения, менее опасные, но не такие эффективные. Так что это, прежде всего, вопрос баланса.
В своей книге Кейт Фокс остроумно заметила одну интересную особенность англичан как пациентов: «Англичане, явившиеся на прием, не говорят о том, что их на самом деле беспокоит, до тех пор, пока не собираются уходить, — обычно практически повернувшись спиной к врачу и держа ладонь на ручке двери». А украинские пациенты отличаются своими скрытыми правилами поведения?
О да, англичане с большой неохотой говорят о своем организме и о самих себе, застенчивость и сдержанность — особенности английской культуры. Но есть выражение «не бывает плохих солдат, только плохие офицеры», я бы сказал тоже самое и о пациентах: не бывает плохих пациентов, всё дело во врачах. И всё-таки иногда пациента невозможно разговорить — как бы много усилий вы не прикладывали, какими бы обходительными не были.
Однако я работал по всему миру и знаю, что все пациенты в конце-концов похожи друг на друга. Когда мы болеем, мы напуганы, и где бы мы не жили, мы все одинаковые — и все мы люди. Бывает, что я удрученно наблюдаю за украинскими врачами, когда те общаются со своими пациентами. Я-то не говорю на украинском, и думаю, что украинцы ожесточенно о чем-то спорят. Но на самом деле они просто разговаривают!
Об этих взаимоотношениях — между врачами и пациентами — я рассказываю в своей лекции «Принятие решений в хирургии и обсуждение рисков с пациентами». На мой взгляд, ситуация в Украине улучшается: врачи становятся более чувствительными и сочувствующими, чем были в прошлом — в частности, в советском прошлом.
Ваш бесконечный интерес к другим странам, другим система здравоохранения довольно заразителен. Как думаете, молодым украинским врачам стоит быть такими же любопытными?
В Лондоне меня навещает много украинских врачей, им интересно, чем отличаются клиники в Англии и Украине. Не столько технологиями, нет — на самом деле, в таких клиниках, как Odrex есть все самые современные технологии.
Сейчас в моем лондонском доме живет нейрохирург из Львова — присматривает за ним, пока я здесь. Он был в моем госпитале и поразился, насколько взаимоотношения старших врачей и молодых специалистов в Англии отличаются от украинских. Например, в моем отделении мы с коллегами очень открыто и активно обсуждаем любые темы.
Думаю, в Украине во многих-многих случаях слово профессора — все еще закон, как десять заповедей, никому не позволено его оспорить. Все иначе в Америке и некоторых странах Западной Европы: там больше открытости, больше времени уделяют дискуссиям и тому, чтобы учить молодых специалистов.
В нескольких своих интервью вы упоминали, что два признака цивилизованного общества — это эвтаназия…
… и велосипеды! Звучит немного провокационно, отчасти это была шутка. Но по-своему — это правда. Если вы отправитесь в города вроде Карачи, Катманду (я работаю и там, и там) или Дели, то обнаружите, что загрязнение атмосферы там просто катастрофическое, также, как и в Пекине, где тринадцать лет назад все ездили на велосипедах, а теперь водят автомобили. В тоже время во многих европейских странах велосипеды, напротив, становятся все более и более популярными.
В Лондоне я ежедневно ездил на велосипеде на протяжении последних 40 – 45 лет. Когда я впервые пересел на велосипед, будучи студентом-медиком, то чувствовал себя единственным велосипедистом в Лондоне. Но теперь! Велосипеды повсюду, и правительство Лондона строит для них отдельные дороги.
Велосипед держит вас в форме, помогает быть здоровее, не загрязняет воздух. Это одно из величайших изобретений человечества. Правда, в Украине я не горю желанием водить велосипед — боюсь, водители авто тут не особо жалуют велосипедистов.
Ну, мы работаем над этим.
О, надеюсь. Это придет, со временем.
Общепризнанная истина: больницы редко бывают приятным местом. Как вы думаете, почему так мало внимания уделяется архитектуре и дизайну медицинских учреждений, и так мало усилий вкладывается в то, чтобы сделать больницу чуть более сносным местом?
Почему они такие страшные с виду? Причин много. Первая — это деньги, в хорошие сады и окна нужно вкладываться.
Вторая причина в том, что многие врачи и менеджеры клиник редко ставят себя на место больного, и не вполне понимают, каково это — быть пациентом.
Третья причина — в том, что исторически мы недооценивали важность окружающей среды для выздоровления. Знаменитая английская медсестра Флоренс Найтингейл, которая положила начало современному уходу за пациентами, первой заговорила о том, что приятная окружающая обстановка действительно влияет на наше самочувствие.
Я не считаю, что хороший сад излечит рак. Но садик, в котором могут гулять пациенты, определенно ускоряет их выздоровление и хорошо влияет на расположение духа. А наше состояние ума — физическое явление, от которого непосредственно зависит состояние остального организма.
